Время, о котором идет речь в спектакле, – это эпоха авангарда, те самые «ревущие двадцатые», когда создавали свои музыкальные шедевры Игорь Стравинский («Свадебка»), Джордж Гершвин («Рапсодии») и Джордж Антейл («For Hedy»). Но этим связь между тремя объединенными под одной шапкой произведениями, пожалуй, и исчерпывается. Если представленная во втором действии «Свадебка» с хореографией Брониславы Нижинской является непревзойденным и признанным шедевром еще со времен «Русских сезонов» Сергея Дягилева (кстати, дирижировал на премьере основатель Оркестра Романдской Швейцарии Эрнест Ансерме), то два другие балета – это, скорее, пробы, причем разной степени успешности.
«Рапсодии» же Мтутузели Новембера на его собственную и Джорджа Гершвина музыку выглядели и вовсе беспомощно: происходившее на сцене сначала напоминало фигурное катание с не слишком осмысленными вращениями, а потом неожиданно превратилось в гимн небинарности и африканским корням хореографа. Прекрасная, лиричная и одновременно «взрывная» музыка Гершвина, исполненная вживую на двух фортепиано, диссонировала с вялыми движениями танцовщиков и их постоянными метаниями к заднику и за кулисы. А уж когда зазвучали современные техно-вставки самого Новембера, то на сцене и вовсе началась какая-то невнятная вакханалия с тряской и прыжками. Лично для меня (и, судя по реакции публики, не для меня одной) замысел хореографа так и остался загадкой.
Неудивительно, что на фоне двух этих балетов великолепная «Свадебка» показалась еще более прекрасной и ни на секунды не потерявшей своей актуальности. В далеком 1923 году лаконичный и при этом максимально выразительный балет в одночасье прославил Брониславу Нижинскую, которую после парижской премьеры иначе как La Nijinska во Франции не называли. Придуманные ею скупые движения, стилизованные под архаичные, спустя столетие считаются классикой танцевального авангарда, а идею сделать Жениха и Невесту не солистами, но лишь частью ансамбля балетоведы называют важнейшей вехой в развитии современного танца. Среди выдающихся находок того спектакля были и «народные» костюмы, созданные Натальей Гончаровой: художница пожертвовала яркой зрелищностью первоначальных эскизов ради простого серого задника с «окошком», белых рубах и коричневых штанов у мужчин и сарафанов и платков у женщин.
Но если сценография и костюмы «русского балета» воссозданы в Цюрихе с доскональной точностью, то о хореографии, несмотря на ее как бы дословность, этого сказать нельзя. Сочетание геометрии и лирики, строгости линий и душевного задора, траура и праздника в балете Нижинской не только рождает множество смыслов и ассоциаций, но и создает значительные трудности для исполнителей. И хотя в целом артисты Цюрихского балета с задачей воспроизвести один из главных балетных текстов двадцатого столетия справились, временами им не хватало четкости или, наоборот, они чересчур смягчали движения. Некоторые, особенно танцовщики, испытывали явные сложности с прыжком и синхронностью, тогда как танцовщицам порой откровенно не доставало энергии. Однако общее впечатление от этой «Свадебки» оказалось довольно приятным – не в последнюю очередь благодаря певцам, хору и музыкальному руководителю постановки Себастьяну Швабу.
От редакции: Как всегда, мы призываем вас составить собственное мнение об этой постановке, которая в течение февраля будет показана шесть раз. Практическую информацию вы найдете здесь.
