Имена четырех хореографов, украшающих афишу, объединяет одно – профессиональное новаторство. Программа каждого из пяти вечеров откроется «Corps-circuit» Хулио Арозарены, ведущего постановщика труппы. Четвертую постановку этого хореографа кубинского происхождения можно описать как балетное исследование на тему видимых и невидимых связей между человеческими телами. Телами, которые так описывает французский философ Мишель Фуко в своей книге «Утопическое тело»: «Мое тело на самом деле всегда где-нибудь, оно связано со всеми «где-нибудь» мира… Мое тело – как Город солнца, у него нет места, но именно из него исходят и сияют все возможные места, реальные или утопические».
Жиль Роман, после смерти Мориса Бежара возглавивший созданную им труппу, предложил полную свободу выбора, «карт-бланш», итальянскому хореографу Джорджио Мадиа, бывшему танцовщику ББЛ, который специально для нее создал «Лебединую песню», балет, вдохновленный творческим наследием Бежара. Из изначального и простого предназначения танца он взял радость, жизненную энергию и любовь к музыке, выразив все это на своем особом языке. Проштудировав многочисленные интервью Мориса Бежара, Мадиа в свою очередь задает вопросы о влиянии мэтра на его собственную жизнь, на жизни многих других любимых им творческих людей, которые и сегодня восхищают и вдохновляют нас и забвение которых равноценно измене.
После антракта артисты труппы представят Anima Blues, «дорожный балет» Жиля Романа, созданный в 2013 году и впервые представленный в Лозаннской опере. (Тогда же он был впервые упомянут на наших страницах.) Хореография, объединившая голос Одри Хепберн и музыку дуэта «Городские ударники» (Citypercussion), эта баллада в стиле блюз посвящена теме души, l’anima, которую Карл Густав Юнг определял как женское начало в мужчине.
И наконец, на десерт, публика получит «Болеро» на музыку Равеля, пожалуй, самую известную хореографию Мориса Бежара, о которой мы тоже уже рассказывали. Напомним лишь, что впервые представленный 10 января 1961 в Королевском театре Ля Монне в Брюсселе, этот шедевр великого постановщика не утратил с тех пор ни капли своей почти животной чувственности, соблазнительности и страстности, передаваемых мелодией, ритмом и, конечно, изощренности движений человеческого тела.
